IZIN

После участия в проекте GeoAir, посвящённом советской архитектуре модернизма и мозаиках советского периода в Тбилиси (организован исследовательницами Нано Зазанашвили, Нини Палавандишвили и Софией Лапиашвили), архитектор и современный художник Александр Бурлака (группы Мельничук-Бурлака и ХУДРАДА) рассказывает о Тбилиси и его архитектуре.

Всё началось с фестиваля Architecture of Common от проекта SPACES в Киеве. Я принимал участие в составе группы, а также проводил экскурсию для заграничных участников по «старой и новой современной архитектуре Киева»: Гостинный двор, Майдан Независимости, Украинский дом (Музей Ленина), Кабмин (НКВД), Верховный совет-«вертолетная площадка», Парк Памяти (Киевский крематорий). В марте GeoAir пригласили меня на резиденцию на пару недель — сделать фото для интерактивной карты объектов модернизма. Сам список был составлен группой исследователей в Тбилиси еще для выставки СОВЕТСКИЙ МОДЕРНИЗМ 1955–1991. НЕИЗВЕСТНЫЕ ИСТОРИИ, которая проходила в Архитектурном центре в Вене в 2013 году.

Несмотря на то, что советская плановая система была централизована и регулировалась общезначимыми строительными нормами, на периферии Союза оказалось возможным развитие локально дифференцированных течений. Периферия как место рождения инноваций, мутаций внутри большого стиля благодаря более слабой зависимости от предписаний центра была предметом исследования венской выставки. Причем в Грузии действительно можно сказать, что существовали национальные особенности внутри советской архитектуры 60-80-ых, идущие от древней грузинской архитектуры в применении матераиалов и деталей. А вот в украинской архитектуре такую связь найти тяжело, тут архитекторы в основном ориентировались на Запад, какие-то решения копировали, комбинировали, находили что-то свое, но в основном, безотносительно культурной предистории. Например, приезжал архитектор из Новосибирска работать в Днепропетровск. Он учитывал географические и климатические факторы, вообще не думая об украинской архитектуре, об «украинскости» архитектуры, которую он создавал.

«Украинскость» присуща скорее сталинскому периоду: послевоенный Крещатик, гостинница Украина в Луганске, комплекс ВДНХ. В архитектуре 60-80-х можно вспомнить лишь ряд санаториев в Карпатах или ресторан Дубки, где используются приемы народной деревянной архитектуры; много думал о связи архитектуры традиционной и современной архитектор Анатолий Добровольский, но это сокрее исключения.

Я должен был сделать доклад по поводу состояния/статуса архитектуры 60-х в Украине на дискуссии, посвященной движению по защите открытого комплекса бассейнов Лагуна Вере в центре Тбилиси. Это огромный олимпийский бассейн 1978-го года, с трибунами и вышками для прыжков, который еще пару лет назад работал. Люди могли там заниматься плаванием круглый год. Со стороны улицы фасад решен как длинная абстрактная мозаика. Само «итальянское» название Лагуна Вере стало первым шагом нового владельца по трансформации места из общедоступного в выгодную строительную площадку для сооружения респектабельного жилья. Знакомая история. Поэтому сейчас в Тбилиси сформировалось движение за сохранение бассейна: не только как памятника культуры и архитектуры, но и как части общественной инфраструктуры города.

Кроме этой в Тбилиси сегодня есть несколько других локальных городских инициатив по сохранению и развитию общественных пространств и защите от коммерческой застройки. Одна из них касается парка Ваке. Там во время Майдана в Киеве возникла баррикада, препятствующая въезду строительной техники, было организовано круглосуточное палаточное дежурство. Каждые выходные там собираются активисты и жители соседних домов с детьми, иногда организовуют выставки детских рисунков.

 

Министерство автомобильных дорог

В Тбилиси очень много интересной архитектуры. Если начинать с 60-х, это музеи, комплекс на кладбище, административные культурные здания, Университет и многоуровневые паркинги, комплекс ВДНХ Экспо-Джорджия, многочисленные канатные дороги и парки. Возможно, это связано с тем, что в далёком от Москвы Тбилиси государственное давление было слабее.
Самый известный объект — здание Министерства автомобильных дорог. Его архитектор Георгий Чахава был министром автодорог в то время, то есть, он сам себе и заказывал проект. Это, в общем, история о локальных коррупционных связях и чёрной экономике внутри Советского Союза.  В Грузии, в условиях диктата типового строительства, было так же возможным разрабатывать индивидуальные проекты благодаря сложному рельефу и особым геологическим условиям.

Сейчас город развивается очень неравномерно: в центре возникли великолепные современные объекты — ажурный пешеходный мост, новое Министерство юстиции. Крупные советские гостинницы были перестроены изнутри и снаружи и превратились в корпоративные сетевые стеклянные призмы. Но в остальном, практически рядом, все возможные пространства заселены беженцами из Абхазии и Осетии, которые используют любую возможность оптимизировать жилищные условия и живут везде: даже в уже закрытых научных-проектных институтах или больших конторских зданиях.

Гостиница Radisson (бывшая Иверия)

В городе нет центрального планирования.  Это, наверное, то, к чему стремится Украина: подаешь на сайт заявку на покупку участка в центре города — и тебе его продают. Если ты хочешь построить повыше – ты платишь побольше.

 

Проведенное Нано, Нини и Софией исследование было направлено на то, чтобы зафиксировать и показать, что подобные объекты существуют. Ведь в Европе и Америке давно идёт дискуссия о сохранении или разрушении памятников брутализма и вообще архитектуры 70-х. О том, как её использовать или какие уроки из этого вынести. А вот в Украине и Грузии особо никто пока не замечает их присутствия и ценности. Поэтому пока исследователи наследия советского модернизма пытаются как минимум показать, что оно существует. Ведь люди рождаются и живут рядом с ним, уже не замечая. Им часто надо просверлить стену, повесить кондиционер и даже не обратить внимания, что на этой стене есть какая-то мозаика.

 

 

Я думаю, что поскольку в Грузии строили не москвичи, а местные архитекторы, у жителей до сих пор отношение другое — как к своему.
Обратное же актуально, например, в архитектуре Узбекистана и, в целом, Средней Азии. Там зачастую строили архитекторы из Москвы, которые пытались создавать такую же архитектуру, подобную той, что они строили в Ленинграде. Чтобы вписать это в местный контекст, они пытались делать разные солнцезащитные решетки в форме орнаментов ковров. Однако все равно советский ориентализм являлся чужим для этих стран, они зачастую раздосадовано воспринимали это так, что их загоняют в такую орнаментальную рамку, не учитывая вместо этого типологию, разработанную веками.

Напоследок стоит отметить, что грузинская архитектура известна во всём мире. Когда архитектор Г.Чахава построил Министерство автодорог — впервые советское здание появилось на обложках мировых архитектурных журналов.

 

Фото: Александр Бурлака