IZIN

Lina Albrikien. From Lazdynai to Paneriai (2014). Video screen shot. The Forgotten Pioneer Movement. District Kunst, Berlin 

… Картины, от которых в изгнании более всего мучаешься тоской по дому — картины детства.

Так на рубеже столетий написал Беньямин, предвкушая разлуку с Берлином, в который ему больше не пришлось вернуться. С тех пор прошло более ста лет, но человеческая память работает по тем же принципам: человек стремится вернуться домой — физически или мысленно, отыскивая отзвуки родных мест в настоящих городах или на страницах книг. Эта тема, поднимаемая в Одиссеях и Улиссах, неисчерпаема, и с каждой новой драмой — отдельного человека, региона или народа — будет осмысляться вновь и вновь.

Но что чувствует человек, чьим домом была страна, которой больше нет?

Многие из нас, родившихся в разломе эпох, с удивлением  наблюдали, как с распадом Советского Союза огромный пласт истории был просто оставлен за закрытой дверью как нечто плохое и вредоносное. Как будто какой-то невидимый барьер, разделяя прошлое умершей страны от настоящего стран рожденных, должен стать точкой обнуления. Как если бы все, что было построено тогда, не имеет никакого влияния на то, что строит наше сейчас. Как если бы перекрашивание дома отрицало его фундамент.

Lina Albrikien.Vilnius From the Archives of My Childhood  (2014). Video screen shot. The Forgotten Pioneer Movement. District Kunst, Berlin 

Поиски такого «дома» неоднократно приводили меня в Берлин, где социалистическое наследие (в архитектуре, визуальной идентике), оставаясь значительной частью посвседневности, задевает за живое, вызывая картинки детства, место которым только в воображении.

В этот приезд мне посчастливилось встретить кураторку Ульрике Герхард, которая в соавторстве с Сюзанной Хусс представила результаты своей двухлетней работы — проект Забытое пионерское движение (The Forgotten Pioneer Movement) в District Kunst. Это выставка, серия дискуссий и перформансов, а также медиа-архив, общая задача которых звучит в словах Агне Багджиунайте (художница и кураторка, ŽemAt, Литва):

«Мы понимаем, что задача нашего поколения — пересмотреть стратегически демонизированное прошлое».

Личная память и идеология здесь сходятся в символической фигуре пионера — образе, понятном для представителей стран бывшего социалистического блока. Однако этот образ не поддаётся единому описанию — для каждого из поколений в период от социализма к постсоциализму явление пионерии имеет свой собственный контекст. Для одних это нерушимая часть идентичности, завязанная на приемлемой идеологии, для других — личная травма человека внутри системы, для третьих — нечто слабо различимое, почти мифологизированное, нечто такое, что исчезло, не успев стать реальностью. Эти пионеры живут среди нас. Это история о нас же. О забытых нас.

Возможно, именно поэтому выставка открывается серией рисунков представительницы Лейпцигской школы Клаудии Рёсгер (Claudia Rößger): небольшого формата графика изображает красные фигуры-мутанты — не то гномов, не то пионеров, не то и вовсе выдуманных существ, которые взаимодействуют друг с другом, следуя собственной логике. Уже здесь авторы проекта дают понять, что не предлагают зрителю четкого представления о том, кто такой пионер, но скорее задают этот вопрос. Наравне с другими вопросами: что, собственно, означает социалистический опыт и каково его влияние на визуальные практики опыта постсоциалистического.

Я не буду здесь подробно останавливаться на теоретических и концептуальных предпосылках выставки — навряд ли получится уместить в этот текст месяцы публичных дебатов и написанных для проекта текстов. Мне больше хочется отметить эмоциональную составляющую Забытого пионерского движения. Среди нередких ироничных или обличающие проектов, связанные с социалистическим прошлым, проектов иллюстрирующих Другого и увеличивающие разрыв между тогда и сейчас, этот проект фокусируется на человеке транзитного периода, с его личной травмой неосмысленной и непроговоренной идентичности.

Lina Albrikien. The Slope of Wild Strawberries. Paneriai Memorial (2014). Video screen shot. The Forgotten Pioneer Movement. District Kunst, Berlin

Мучительные картинки детства здесь складываются в мозаику коллективной истории. Вот девушка в голубом платье сидит спиной к зрителю — как в романтических полотнах. Тот мир, в который обращена её недвижимая фигура формирует контекст работы: это вильнюсский район Паняряй, в лесах которого во время Второй мировой войны было убито около 100 000 евреев, а на месте, где теперь стоит мемориал, была шахта для сжигания тел. Еще дальше, среди деревьев есть место, где не так давно из-за несчастного случая сгорел её отец. В другом кадре она точно так же сидит спиной к зрителю — в этот раз на советских качелях, которые обращены на стену, построенную в социалистические времена из еврейских могильных плит. Лина Альбрикиен показывает трансформацию города через личную драму, которая вплетается в исторический нарратив. Эта завязка личного с архитектурой города показана и в другой её работе: минутном размытом видео, в котором просматриваются типичные для советских городов фонтаны и универмаги.

Помню, что с подобными ощущениями от драматизма сочетания личного с коллективным работает румынский художник Мирча Николае, который в 2010 году показывал в Киеве работу Кампания Киоск: часовой фильм об истории успеха и падения семьи художника — истории, обусловленной политической ситуацией внутри социализма, тоталитаризма и борьбы за демократию.

Вот другой румынский художник Нику Илфовину показывает портрет мужчины — с ранами на лице и мутным взглядом. Это человек, который так и не сумел приспособиться к часто меняющейся истории.

The Forgotten Pioneer Movement. Exhibition view. District Kunst, Berlin 

Вот группа болгарских художников — Снежана Крастева и Петер Цанев, которые, обращаясь к психотерапевтическим методам разыгрывают психодраму, в центре которой сиволический обряд пионерской инициации с иконическим «Всегда готов!» — вот эта готовность, казалось бы, ушедшая в историю, по-прежнему на повестке дня: ведь в постсоциалистическом обществе развивающегося капитализма человек так же должен быть готов, пусть и не для страны, но для себя. Их проект так же эмоционален, однако лишен сентиментальности. Их задача — проработка собственной истории.

Стоит отметить важный аспект упомянутой эмоциональности: Забытое пионерское движение рассматривает не только потери человека транзитного времени, но и его приобретения. Как например в веселом видео группы CORO Collective, где на фоне советской архитектуры перформеры изображают буквы алфавита — это работа о визуальных и семантических знаках, становящихся базой для формирования личности.

Mitya Churikov. Untitled (Kajima Corporation 1978). The Forgotten Pioneer Movement. Exhibition view. District Kunst, Berlin 

И в этом же контексте считывается наиболее минималистичная из всех работ выставки — инсталляция украинского художника Мити Чурикова Без названия (Kajima Corporation 1978), который в своей практике исследует наследие советского модернизма. Эта практически абстрактная прозрачная работа из стекла несет отсыл к построенному в семидесятых зданию торгового центра в Берлине времен ГДР — он по-прежнему продолжает выполнять свои функции, даже несмотря на то, что эпоха, которую он призван обслуживать сменилась на кардинально противоположную.

Вот эта идея транзита из прошлого в настоящее в большей или меньшей степени звучит в каждой работе выставки. Вопросы личного и публичного, ушедшего и футиристического, существующего в реальном пространстве или вымышленном — куртаторки проекта продолжают их задавать, поскольку тема не будет исчерпана, пока живы все, кого однажды назвали Homo Sovieticus. Да и советское прошлое, врочем, не ушло далеко: в небольшом архиве, который является частью выставки лежит недавно изданная в Беларуси книга — она посвящена современным беларусским пионерам и восстановлению забытого пионерского движения.