Начало статьи Пробуждение на могиле предков
Ина Будрите. Секретарь полей. 2013. Фото: Константин Дорошенко
«Центрально-Восточная Европа – довольно непопулярный регион. Она практически не заинтересовывает никого, кроме профессионалов; ее история кажется сложной и запутанной. Регион представляют конгломератом проблемных народов с причудливыми именами. История Центрально-Восточной Европы не настолько экзотична, чтобы возбудить любопытство, и не настолько знакома, чтобы облегчить понимание. Однако ее значение неоспоримо. В этом регионе начались две мировые, а также «холодная война», – пишет американский историк Петр Вандич¹.
Почему именно Вильнюс может стать местом арт-притяжения для нашей непопулярной территории? Оставаясь городом-легендой, столицей государства, давшего Европе одну из самых прославленных и могущественных династий — Ягеллонов, — Вильнюс не ассоциируется с захватническими войнами и порабощением народов как Москва, Вена, Варшава или Белград. Кроме того, региональные рынки не могут ориентироваться на центры с куда большими денежными потоками: цены на искусство в Москве или Вене раздуты с точки зрения реального восточноевропейского потребителя.
Невозможно отрицать и существования локального вкуса, отличного от диктуемого в финансовых вавилонах. Да и помимо рыночной привлекательности, к которой в первую очередь апеллируют ярмарки, искусство имеет другую ценность: оно идет впереди истории, подталкивает нас задуматься о том, о чем еще не трубят масс-медиа. Это понимают на Art Vilnius, предоставляя площадки для кураторских высказываний, а не только коммерции.
Польский исследователь проблемы приграничья Кшиштоф Чижевский прослеживает цивилизаторскую особенность литовской столицы: «Для Милоша и Венцловы, как, похоже, и для Мицкевича, Вильнюс был этапом путешествия из провинции в большой мир»². Art Vilnius позволяет быть увиденными и оцененными художникам, чья манера слишком тонка, чтобы противостоять шуму на ярмарках тщеславия гламурных мегаполисов.
Не случайно один из наиболее последовательных в своих стратегиях галеристов Украины Александр Щелущенко пять лет подряд выступает резидентом Art Vilnius. Выставляя авторов галереи Цех в Париже и Стамбуле, приглашая зарубежных коллекционеров на вернисажи в Киев и родное Запорожье, он видит реальность капитализации своих художников благодаря Вильнюсу. Прошедшая в этом году в Риге выставка Собаки Петрова, автор которой Евгений Петров не раз представлял Цех и на Art Vilnius, тому иллюстрация. Щелущенко предпочитает громкому результату укрепление позиций. Это роднит его подходы с балтийскими.
Слева направо: Работа Евгения Петрова Париж (2010), мэр Вильнюса Артурас Зуокас, галерист Александр Щелущенко
Вспоминая кураторский проект Линаса Ляндсбергиса и Вильмантаса Марцинкевичуса Мнимая история, открывшийся во дворце Ужутракис в финале Art Vilnius-2014, Щелущенко говорит: «Озерно-лесная атмосфера Литвы перекачивает в сознание художников. Да, у них другая мера условности, она очень привлекательна»³.
Линас Ляндсбергис со своей работой Хроники Икара (2014). Монтаж выставки Мнимая история. Ужутракис. Фото: Константин Дорошенко
Искусство, представленное литовскими галереями на ярмарке, при всем разнообразии жанров и медиумов, действительно позволяет говорить об определенной интонации. Это искусство внутреннего, искусство интерьера. Во-первых, оно придает значение вещи. Литовский дизайн десятилетиями в СССР был эстетической отдушиной в насаждавшемся идеологией пафосе. Мы следили за ним по публикациям в журнале Декоративное искусство, гонялись за его образцами, чтобы придать бесцветному советскому быту оттенок чего-то личностного, человечного. Дизайн был территорией, позволявшей художнику не лицемерить, не подыгрывать соцреалистической догме, уйти в мир индивидуального.
Но за этим скрывается нечто более глубинное, то, что во-вторых:, литовское искусство сконцентрировано на внутреннем мире, интимном переживании. Ему не свойственны демонстративность, экспансия. Оно приглашает зрителя вовнутрь – в интерьер души. Переживания, видения, невроза, тайного места. Но не зазывает, не выплескивается наружу.
Микалоюс К. Чюрлёнис. Мысль. 1904/1905. Фото: Константин Дорошенко
Таким был гений Микалоюса Константиноса Чюрлениса, герметичность которого завораживает воспринимающего до страстности. Как французского слависта Жоржа Нива: «Космический реалист, божественный ясновидец иных измерений, Чюрленис достигает вершин фаустианского восхищения Макрокосмом…»4 И остается в манере и форме деликатным, даже создавая захватывающие визионерские образы и целые миры.
Личность Чюрлениса показательна для понимания литовской культуры еще и потому, что он, оказавший на духовный мир своих соотечественников символически-формирующее влияние, был композитором и художником, а не поэтом. Образ и звук, а не слово, которым традиционно формировались европейские народы, в чьей новой истории «важной была функция поэта-предводителя, когда абсолют искусства направлял народы сквозь время»5.
Слово способно воодушевить, но оно может и ввести в заблуждение. Может сбить с пути, будучи неправильно понятым или воспринятым слишком буквально. Чюрленисовская внесловесность, заложенная в код современной литовской культуры, лежит в основе ее интимности и индивидуализма. Нельзя не интимно воспринять образ и музыку.
Патриция Юркшайтите. «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи. 2014. Фото: Константин Дорошенко
Экспозиция Lewben Art Foundation на Арт-Вильнюсе работает с таким пониманием интимного, интерьера, как места, в котором и происходит главное. Оставленная Патрицией Юркшайтите без участников и предметов, лишь как пустая комната,Тайная вечеря Леонардо да Винчи ошеломляет тревогой, торжественностью и драматизмом.
Фонтан Жилвинаса Кемпинаса из магнитной ленты, еще недавно использовавшейся человечеством для записи звука и видео, раздуваемой воздухом по полу – пример особенного отношения к вещи, умения преобразить ее смысл и назначение, увидеть внутри утилитарного иную, творческую природу.
Вторжение чего-то гиперсовременного, яркого и пустого, вроде знака из видеоигры, в классический, скрупулезно прописанный пейзаж – сюжет живописи Линаса Ляндсбергиса. Здесь сам пейзаж оказывается интерьером, тем внутренним, которое не желает экспансии но подвергается таковой извне. Работы Ляндсбергиса не об угрозе чуждого. Они о том, что настоящее не извратить наносным.
Art Vilnius становится тем настоящим, в котором Секретарь полей и другие ранимые химеры Ины Будрите или собаки Евгения Петрова, психологически более убедительные, чем иные фотопортреты людей, будут встречаться и присматриваться друг к другу. И к зрителям. Пробудившимся на могиле предков, нам, жителям Центрально-Восточной Европы.
¹Вандич П. Ціна свободи. Історія Центрально-Східної Європи від Середньовіччя до сьогодення. – Київ, 2004. – С. 15.
²Чижевський К. Лінія повернення. Про практику прикордоння в діалозі з Чеславом Мілошем. – Львів, 2013. – С. 85.
³Art Vilnius-2014 и литовско-украинское культурное взаимодействие. http://radio.vesti-ukr.com/online/absnum=5883.html
4Ніва Ж. Європа метафізики і картоплі. – Київ, 2002. – С. 51.
5Бадью А. Століття. – Львів, 2014. – С. 44.
